И еще он вспомнил о недолговечности других существ, близких его сердцу. И что сказал мне, кто ты на самом деле, иначе я попытался бы тебе поклониться и повредил бы себе чтонибудь. Умирать я пока не собираюсь, а как соберусь пошлю за тобой. Они выжили чудом, зажатые под рухнувшим потолком своей комнаты. Девочки, четырех, пяти и восьми лет от роду, имели, конечно, самое смутное понятие об этой религии. Они, как все дети, нуждались в теплом уютном доме, вкусной еде, любви, веселье и других радостях жизни.
Она привела их к себе, уложила в свою постель и накормила чудесным жарким из мяса невиданного зверя, именуемого медведем. Церковные хосписы переполнены и никого больше не принимают. Данло долго сидел с ней в ее каминной, глядя в прекрасные темные глаза на исхудавшем лице. Завтра я приду опять, если хочешь. Он действительно пришел завтра, и послезавтра тоже, и это продолжалось всю глубокую зиму. Мива была младшая, маленькая для своего возраста, такая же черноволосая и черноглазая, как ее сестры. В масках никто не женится. Данло, сидевший, как все, на подушке за низеньким обеденным столом, потрогал маску на лице.
Девочкам он дал понять, что получил на войне ужасные ожоги и никому не хочет их показывать. Вот и теперь она смотрела на него в упор, прямотаки прожигая маску своими черными глазами. Тебе, наверно, даже улыбаться больно, сказала она. Я рад, что ты стала им матерью.
Тамара смотрела на свои ногти от голода они стали пестрыми и ломкими, но теперь к ним возвращалась прежняя красота. Я всех детей люблю. Наши сердца бились как одно может быть, у нас даже тотем был один и тот же, а значит, мы и крыльями махали в лад. Джонатана всегда переполняла анимаджи, дикая радость жизни, и мне казалось, что она выросла из моей. К девочкам у меня другие чувства. Со временем я узнаю их получше, и эта привязанность станет еще глубже.
Любовь к родному ребенку особый случай, но любовь всегда остается любовью, правда? Они глубоко понимали друг друга. Оба они во время войны хотели умереть, и полное отчаяние становилось для них таким же близким, как следующий удар сердца. И оба они, опустившись в темные пещеры своих душ, открыли в себе изначальный источник жизни. Теперь, несмотря на горе, навсегда озарившее холодными звездами ее душу, в ней появилось нечто новое, огонь, тайный свет. Я тоже тоскую по нему. Странно после той ночи на берегу я не знала, как буду жить дальше и буду ли вообще. А теперь мне снова хочется жить. Тамара выпила немного кофе и кивнула.
У тебя теперь так много всего, да? И эти твои новые достижения. То, как ты вылечился от яда воиновпоэтов. И новое зрение говорят, ты способен видеть то, что происходит далеко в космосе. Чтото страшное и в то же время чудесное. Страшная красота, вспомнил он и закрыл глаза, глядя на сияющий в нем бесконечный свет. Да, если б мог, но вселенная устроена иначе. Тамара грустно улыбнулась, глядя в северное окно на звезды. Боюсь, что тоже бы попыталась переделать вселенную подругому если б могла. А ведь воиныпоэты, пожалуй, всетаки правы. Когда говорят о вечном возвращении.
